Местный люд был мнителен и суеверен, они считали лозунг "Трезвость - наше оружие" бесполезным и даже вредным, тем более что их земляк, великий украинский писатель Остап Вишня, когда то сказал: "Если человек не пьёт, то он либо болен, либо очень большое падло!" Колхозники, свято чтившие память классика и часто цитирующие его крылатую фразу, подозрительно щурились, глядя на то, как абсолютно трезвый хлопец Рыловых, вчитываясь в инструкцию толщиной с "Капитал", пытается заменить топливный патрубок в комбайне, когда механизаторы с двадцатилетним стажем, без чекушки к "железному коню" не подходили. Сами же механизаторы были убеждены в том, что конструкторы придумавшие это чудо техники, были здорово пьяные в творческом процессе, поэтому трезвым людям, даже мелкий ремонт был не под силу. Каждый хлебоуборочный комбайн имел своё имя, которое было написано краской на его мускулистых боках, комбайн Рыловых назывался "Красный Бонч-Бруевич".

Отец Андрея, очень любил фольклор, с похмелья придумывал пословицы и загадки, со временем они превращались в народные, он не обижался... Сейчас уже никто не помнит, но именно Григорий Рылов придумал поговорку, ставшую в своё время девизом всех советских хлеборобов: "Что посеешь- то пожнёшь", а его загадку про хлебоуборочный комбайн "Он идёт– волну сечёт, из трубы зерно течёт", напечатала областная газета "Вечерний Агитатор", правда обещанный гонорар автор так и не получил. Однажды он даже придумал лозунг "Слава урожаю", но он почему-то не прижился. Муза, посещала Григория Петровича часто, творил он много, от радости наливал себе и старшему сыну, а проспавшись всё забывал... И ещё очень любил Григорий Рылов свой комбайн, а тот в свою очередь любил своего хозяина, понимали они друг друга с первого утреннего взгляда, да что взгляда, со вздоха. Бонч по перегару тонко чувствовал настроение хлебороба и подстраивал под него свой дизельный норов. Вот выходит Гришка слегка поддатый и от этого злой- Бончь бережно, что бы не расплескать хмель везёт его в поле, где колосится золотая пшеница. Выползает Григорий на четырёх, Бончь укачивает его из стороны в сторону, что бы сохрани Бог не проснулся и не начал тяги рвать, было уже такое. А бывает выносят Григория Петровича сыновья и бережно укладывают на сидение, тогда Красный Бончь чувствуя ответственность, движется медленно, аккуратно объезжает холмы и воронки, иногда выстукивает поршнями что нибудь из Дунаевского. Но больше всего нравится Бончу, когда его хозяин пьяный и беззаботный! В середине смены он всегда добавляет в солярку немного мутной жидкости из литровой банки, с которой не расстаётся. Ох и гудят же от этого форсунки, давление в двигателе прыг-скок, прыг-скок, аж колёса дрожат. И косится тогда весело, а молотится как, ух, рессоры гудят…

Вот и в тот день вернулись они с уборочной страды поздним вечером, и такой бесшабашный был Гришка, что даже молотилку выключить забыл, а она знай себе молотит всё что попадается. Смолола приставленный к воротам птицефабрики фанерный щит с бескомпромиссным призывом- "Блеснём яйцами на мировом рынке!" Смолола велосипед соседского хлопчика, смолола потерянные нерадивым колхозником кирзовые сапоги, смолола скамейку у забора. Заглушил хозяин движок и держась за землю рукой, неуверенно пошёл в дом, отдыхать значит. Бончь тоже расслабил штуцеры и без раздумий лишних уснул сразу, намаялся за день очень. Он и не почувствовал, как в молотилку свалилась подвыпившая парочка, возвращавшаяся с танцевальной вечеринки. Молодёжь долго кружила по округе в поисках укромного местечка. Всласть нацеловавшись, новое поколение Советских людей, так и уснуло впрохмель...

Тем временем проснулся Григорий Петрович, хотел поужинать, глянул, нет "вишнёвки", тревожно затряслись руки. Он по лавкам, по шкафчикам- нету, в погреб- пусто, а была же вроде, наверное батя стырил, но не пойдёшь же будить ветерана. А хоть и разбудишь, он всё равно не отдаст, ещё и чуркой обзовёт. Хлебороб с опаской кликнул жену, крупную женщину работавшую дояркой, ответа не последовала, да и хорошо что не проснулась, могла бы и в морду дать. Тогда он пополз к детям и так сердце у него обрадовалось, так запрыгало, когда увидел он, как младшенький его, подозрительный который, не спит а книжку толстую читает:
- Ох и плохо мне Андрейка, - запричитал комбайнёр, - трудился весь день, урожай собирал, пришёл со смены вот, хотел опохмелиться, а нет у нас ничего, хоть бы бражки глоток, аж селезёнку сводит. А завтра снова на ниву, давать хлеб стране, в закрома… - Андрей не моргая смотрел на отца, - мож сбегаешь к Кузьминичне сынок, она поздно не спит...
- Батя, ночь ведь уже, а это в другом конце села...
- А ты Бонча возьми, в миг обернёшься. - Андрей умел водить комбайн с десяти лет. Он неохотно встал, оделся и вышел во двор. Ему в след с надеждой смотрел его отец.

Андрей сел на потёртое водительское сидение и завёл двигатель, спросонья Красный Бончь весь задрожал, как сумасшедшая завертелась не выключенная Григорием Петровичем молотилка...