И снова в Россию к занозам
От белых декабрьских морозов.
Милая негритяночка,
Ча-ча, и после на лавочке,
Ча-ча и снова по кругу,
Я пропущу свою очередь
В честь африканского друга.

«Шир, продолжай», - стонет Ширла.
Ноги шире.
Ноты «Широка страна моя родная».
Лает Ширла, лает.
«О, страна моя родная», - Шир кончает.

А теперь, в целях профилактики
Побываем на неизведанной галактике.
До нас с вами о ней вообще не знали.
Ни Гагарин ни Терешкова.
Узнавали откуда оба
На своём языке заразном –
Кристаллоплазменном,
И немножко неоновом –
Бромогромовом.

Поили –
Мы пили
Мило.
Говорили о гигиене.
Дали мыла для наших аборигенов:
Для Бори и Гены.
Света натёрлась им до конца света.
Мишка скоблил подмышки до заката.
Ширла рада.
«Останься, -
просило межгалактическое светило Шира, -
для обмена жизненным опытом.
Ты нам ча-чу,
А мы тебе счастья мелким оптом».
Шир заулыбался.
Ширла засмеялась
Малость.
«Мясо, мясо», -
кричали с Марса.
Понял – дело худо:
Вынесли нож и чёрное блюдо.
И тут достаю из-за пазухи
Подборку вчерашних газет
С текстами
Наскоро смазанными.
Отдаю их правительству,
А у самого тело
Онемело.
Мелом лицо разрисовано.
Думаю – щас посадят в котёл тефлоновый
И погасят как гудок телефонный.
Взял я за руки Шира, Ширлу,
Свету
И прочий алфáвит –
Вон со станции «Альфа»
Вниз на город Рейкьявик.
Но промахнулись
из-за отсутствия практики.
Нырнули в снега
То ли Арктики,
То ли Антарктики.
А то теневое правительство,
Межгалактическое,
И по сию пору
Не отрывается
От статей эротических.
Такого они о себе узнали
В статьях о «сексе
С пришельцем»,
И в тексте
О том, кем был
В прошлой жизни
В астральных кругах
Мистер Ельцин.

Шир голову поднял:
«It’s Russia, I know –
Я знаю, что это Россия».
Снежинки как марки облизывал он
И клеил на груди Ширле.

За дружбу народов я поднял бокал,
Готов не стоять на границе,
На грани стоял я,
И Шир был влюблён
В столицу
На первой странице
Гламурной передовицы.