Здравствуйте, несравненный наш и многоуважаемый Танпон Мирзоевич
Шизюхонян. Хотим от всей души нашего коллектива поблагодарить Вас
за предоставленные услуги. Вы выполнили свой долг...

Hermann Otto, сколько себя помнил, всегда мечтал стать кочегаром. Эта мечта настолько сильно обуревала его маленькую, детскую, но отнюдь не безобидную душонку, что, казалось, нет в мире ничего важнее и достойнее, чем получить почётное звание кочегара...

Пахать приходилось не по-детски. Рабочий день начинался в 6.30, а заканчивался
аж в 3.00 ночи с небольшим перерывом на обед. Нечеловеческих усилий требовал
этот труд, и не было никого, кто бы его выдерживал...

Идти сквозь темноту, сквозь время, не жалея сил, здоровья, себя. Слово НАДО
пишется большими буквами, поэтому назад поворот был невозможен. Хотя, впрочем,
поворачивать никто и не собирался...

Розенгауз громко расхохотался.
-- Как звать-то? – сквозь смех спросил он.
-- Тук Трифонофф, -- немного сконфузившись ответил тот.
-- Хорошее имя, хорошее, - ответил Розенгауз, продолжая смеяться...

С последним врагом разобрался Alex. Великолепное умение метать ножи пригодилось
ему как раз вовремя. Штык от винтовки, описав в воздухе полукруг быстро достиг своей цели.
Это была шея оставшегося белого...

-- Сдавай, -- сквозь зубы прошипел обезумевший капитан.
Бедный солдатик, находясь под дулом шального капитанского нагана,
принялся выполнять столь конкретное пожелание своего командира.
Убрав револьвер, Розенгауз как ни в чём не бывало, взял карты...

На картонке было аккуратным и чётким почерком выведено « BORDELLE LA JOUN IZMAILOVICH». Тут же некоторые сомнения на предмет того, откуда взялась приписка «Измайлович» рассеялись...

Розенгауз грозно посмотрел на солдата: -- Ты что, мне не веришь? Я офицер, твою мать, или ты забыл? Я словами на ветер не бросаюсь, у нас это не принято, едрёна-батона. Так что не говори ерунды, понял?...

Удивительно, но даже сам Розенгауз, с таким большим нетерпением ждавший конца поездки, проспал дорогой его сердцу момент. Alex, Конопатенко и Бачило храпели прямо за столом капитанских покоев, не выдержали молодые организмы крепости розенгаузевского «Абсента», да ещё и неумолимая мощь эмоционального выхлопа давала о себе знать, сломив гвардейцев окончательно...

В этот день они в первый раз увидели капитана в штатском. Он зашёл к ним в палатку во время обеда. На Джоне красовался новенький кожаный плащ, одетый поверх моднявой чёрной рубахи. Штаны тоже имели вид очень дорогой, а ноги, те вообще, выглядели превосходно, особенно если учесть тот факт, что обут Розенгауз был в импортные туфли весьма редкой марки...